Щелкунчик и Мышиный Король
Мать Пирлипат была супругой короля, а значит, королевой, а Пирлипат как
родилась, так в тот же миг и стала прирожденной принцессой. Король налюбоваться
не мог на почивавшую в колыбельке красавицу дочурку. Он громко радовался,
танцевал, прыгал на одной ножке и то и дело кричал:
- Хейза! Видел ли кто-нибудь девочку прекраснее моей Пирлипатхен?
А все министры, генералы, советники и штаб-офицеры прыгали на одной ножке,
как их отец и повелитель, и хором громко отвечали:
- Нет, никто не видел!
Да, по правде говоря, и нельзя было отрицать, что с тех пор, как стоит
мир, не появлялось еще на свет младенца прекраснее принцессы Пирлипат.
Личико у нее было словно соткано из лилейно-белого и нежно-розового шелка,
глазки - живая сияющая лазурь, а особенно украшали ее волосики, вившиеся
золотыми колечками. При этом Пирлипатхен родилась с двумя рядами беленьких,
как жемчуг, зубов, которыми она два часа спустя после рождения впилась
в палец рейхсканцлера, когда он пожелал поближе исследовать черты ее лица,
так что он завопил: "Ой-ой-ой!" Некоторые, впрочем, утверждают,
будто он крикнул: "Ай-ай-ай!" Еще и сегодня мнения расходятся.
Короче, Пирлипатхен на самом деле укусила рейхсканцлера за палец, и тогда
восхищенный народ уверился в том, что в очаровательном, ангельском тельце
принцессы Пирлипат обитают и душа, и ум, и чувство.
Как сказано, все были в восторге; одна королева неизвестно почему тревожилась
и беспокоилась. Особенно странно было, что она приказала неусыпно стеречь
колыбельку Пирлипат. Мало того, что у дверей стояла стража, - было отдано
распоряжение, чтобы в детской, кроме двух нянюшек, постоянно сидевших
у самой колыбельки, еженощно дежурило еще шесть нянек, и - что казалось
совсем нелепым и чего никто не мог попять - каждой няньке приказано было
держать на коленях кота и всю ночь гладить его, чтобы он не переставая
мурлыкал. Вам, милые детки, нипочем не угадать, зачем мать принцессы Пирлипат
принимала все эти меры, но я знаю зачем и сейчас расскажу и вам.
Раз как-то ко двору короля, родителя принцессы Пирлипат, съехалось много
славных королей и пригожих принцев. Ради такого случая были устроены блестящие
турниры, представления и придворные балы. Король, желая показать, что
у пего много и золота и серебра, решил как следует запустить руку в свою
казну и устроить нечто, достойное его. Поэтому, выведав от обер-гофповара,
что придворный звездочет возвестил время, благоприятное для колки свиней,
он задумал задать колбасный пир, вскочил в карету и самолично пригласил
всех окрестных королей и принцев всего-навсего на тарелку супа, мечтая
затем поразить их роскошеством. Потом он очень ласково сказал своей супруге-королеве:
- Милочка, тебе ведь известно, какая колбаса мне по вкусу...
 Королева
уже знала, к чему он клонит речь: это означало, что она должна лично заняться
весьма полезным делом - изготовлением колбас, - которым не брезговала
и раньше. Главному казначею приказано было немедленно отправить на кухню
большой золотой котел и серебряные кастрюли; печь растопили дровами сандалового
дерева; королева повязала свой кухонный передник. И вскоре из котла потянуло
вкусным духом колбасного навара. Приятный запах проник даже в государственный
совет. Король, весь трепеща от восторга, не вытерпел.
- Прошу извинения, господа! - воскликнул он, побежал на кухню, обнял
королеву, помешал немножко своим золотым скипетром в котле и, успокоенный,
вернулся в государственный совет.
Наступил самый важный момент: пора было разрезать на ломтики сало и поджарить
его на золотых сковородах. Придворные дамы отошли в сторонку, потому что
королева из преданности, любви и уважения к царственному супругу собиралась
лично заняться этим делом. Но как только сало начало зарумяниваться, послышался
тоненький, шепчущий голосок:
- Дай и мне отведать сальца, сестрица! И я хочу полакомиться - я ведь
тоже королева. Дай и мне отведать сальца!
Королева отлично знала, что это говорит госпожа Мышильда. Мышильда уже
много лет проживала в королевском дворце. Она утверждала, будто состоит
в родстве с королевской фамилией и сама правит королевством Мышляндия,
вот почему она и держала под печкой большой двор. Королева была женщина
добрая и щедрая. Хотя вообще она не почитала Мышильду особой царского
рода и своей сестрой, но в такой торжественный день от всего сердца допустила
ее на пиршество и крикнула:
- Вылезайте, госпожа Мышильда! Поешьте на здоровье сальца.
Мышильда быстро и весело выпрыгнула из-под печки, вскочила на плиту и
стала хватать изящными лапками один за другим кусочки сала, которые ей
протягивала королева. Но тут нахлынули все кумовья и тетушки Мышильды
и даже ее семь сыновей, отчаянные сорванцы. Они набросились на сало, и
королева с перепугу не знала, как быть. К счастью, подоспела обер-гофмейстерина
и прогнала непрошеных гостей. Таким образом уцелело немного сала, которое,
согласно указаниям призванного по этому случаю придворного математика,
было весьма искусно распределено по всем колбасам.
Забили в литавры, затрубили в трубы. Все короли и принцы в великолепных
праздничных одеяниях - одни на белых копях, другие в хрустальных каретах
- потянулись на колбасный пир. Король встретил их с сердечной приветливостью
и почетом, а затем, в короне и со скипетром, как и полагается государю,
сел во главе стола. Уже когда подали ливерные колбасы, все заметили, как
все больше и больше бледнел король, как он возводил очи к небу. Тихие
вздохи вылетали из его груди; казалось, его душой овладела сильная скорбь.
Но когда подали кровяную колбасу, он с громким рыданием и стонами откинулся
на спинку кресла, обеими руками закрыв лицо. Все повскакали из-за стола.
Лейб-медик тщетно пытался нащупать пульс у злосчастного короля, которого,
казалось, снедала глубокая, непонятная тоска. Наконец после долгих уговоров,
после применения сильных средств, вроде жженых гусиных перьев и тому подобного,
король как будто начал приходить в себя. Он пролепетал едва слышно:
- Слишком мало сала!
Тогда неутешная королева бухнулась ему в ноги и простонала:
- О мой бедный, несчастный царственный супруг! О, какое горе пришлось
вам вынести! Но взгляните: виновница у ваших ног - покарайте, строго покарайте
меня! Ах, Мышильда со своими кумовьями, тетушками и семью сыновьями съела
сало, и...
С этими словами королева без чувств упала навзничь. Но король вскочил,
пылая гневом, и громко крикнул:
- Обер-гофмейстерина, как это случилось?
Обер-гофмейстерина рассказала, что знала, и король решил отомстить Мышильде
и ее роду за то, что они сожрали сало, предназначенное для его колбас.
Созвали тайный государственный совет. Решили возбудить процесс против
Мышильды и отобрать в казну все ее владения. Но король полагал, что пока
это не помешает Мышильде, когда ей вздумается, пожирать сало, и потому
поручил все дело придворному часовых дел мастеру и чудодею. Этот человек,
которого звали так же, как и меня, а именно Христиан-Элиас Дроссельмейер,
обещал при помощи совершенно особых, исполненных государственной мудрости
мер на веки вечные изгнать Мышильду со всей семьей из дворца.
И в самом деле: он изобрел весьма искусные машинки, в которых на ниточке
было привязано поджаренное сало, и расставил их вокруг жилища госпожи
салоежки.
Сама Мышильда была слишком умудрена опытом, чтобы не понять хитрости
Дроссельмейера, но ни ее предостережения, ни ее увещания не помогли: все
семь сыновей и много-много Мышильдиных кумовьев и тетушек, привлеченные
вкусным запахом жареного сала, забрались в дроссельмейеровские машинки
и только хотели полакомиться салом, как их неожиданно прихлопнула опускающаяся
дверца, а затем их предали на кухне позорной казни.
Мышильда с небольшой кучкой уцелевших родичей покинула эти места скорби
и слез. Горе, отчаяние, жажда мести клокотали у нее в груди.
Двор ликовал, но королева была встревожена: она знала Мышильдин нрав
и отлично понимала, что та не оставит неотмщенной смерть сыновей и близких.
И в самом деле, Мышильда появилась как раз тогда, когда королева готовила
для царственного супруга паштет из ливера, который он очень охотно ел,
и сказала так:
- Мои сыновья, кумовья и тетушка убиты. Берегись, королева: как бы королева
мышей не загрызла малютку принцессу! Берегись!
Затем она снова исчезла и больше не появлялась. Но королева с перепугу
уронила паштет в огонь, и во второй раз Мышильда испортила любимое кушанье
короля, на что он очень разгневался...
- Ну, на сегодняшний вечер довольно. Остальное доскажу в следующий раз,
- неожиданно закончил крестный.
Как ни просила Мари, на которую рассказ произвел особенное впечатление,
крестного Дроссельмейера продолжать, он был неумолим и со словами: "Слишком
много сразу - вредно для здоровья. Продолжение завтра" - вскочил
со стула.
В ту минуту, когда он собирался уже выйти за дверь, Фриц спросил:
- Скажи-ка крестный, это на самом деле правда, что ты выдумал мышеловку?
- Что за вздор ты городишь, Фриц! - воскликнула мать. Но старший советник
суда очень странно улыбнулся и тихо сказал:
- А почему бы мне, искусному часовщику, не выдумать мышеловку?
фото на сайте www.SAMARA.ru
|
