V. ВТОРАЯ УСЛУГА ХОТТАБЫЧА

Домой идти не хотелось. На душе у Вольки было отвратительно,
и старик почуял что-то неладное. Конечно, он не подозревал, как
подвел Вольку. Но было ясно, что мальчик чем-то недоволен и что
виноват в этом, очевидно, не кто иной, как именно он, Гассан
Абдуррахман ибн Хоттаб. Надо было развлечь Вольку, поскорее
рассеять его дурное настроение.
-- Угодны ли твоему сердцу, о подобный луне, рассказы о
приключениях удивительных и необыкновенных? -- лукаво
осведомился он у насупившегося Вольки. -- Известно ли тебе, к
примеру, история о трех черных петухах багдадского цирюльника и
его хромом сыне? А о медном верблюде с серебряным горбом? А о
водоносе Ахмете и его волшебном ведре?
Волька сердито промолчал, но старик не смутился этим и
торопливо начал:
-- Да будет тебе известно, о прекраснейший из учащихся
мужской средней школы, что жил некогда в Багдаде искусный
цирюльник, по имени Селим, и были у него три петуха и хромой
сын, по прозванию Бадья. И случилось так, что проходил мимо его
лавки калиф Гарун аль Рашид... Только знаешь что, о
внимательнейший из отроков: не присесть ли нам на ближайшую
скамью, дабы твои молодые ноги не устали от хождения во время
этой длинной и поучительной истории?
Волька согласился: они уселись на бульваре в холодке, под
сенью старой липы.
Битых три с половиной часа рассказывал Хоттабыч эту
действительно весьма занимательную историю и закончил ее
коварными словами: "Но еще удивительней повесть о медном
верблюде с серебряным горбом". И тут же, не переводя дыхания,
принялся излагать ее, пока не дошел до слов: "Тогда иноземец
взял уголек из жаровни и нарисовал им на стене очертания
верблюда, и верблюд тот взмахнул хвостом, качнул головой и
сошел со стены на дорожные камни..."
Здесь он остановился, чтобы насладиться впечатлением,
которое рассказ об оживлении рисунка произведет на его юного
слушателя. Но Хоттабыча ждало разочарование: Волька достаточно
насмотрелся в жизни мультипликационных фильмов. Зато слова
Хоттабыча навели его на интересную мысль.
-- Знаешь что, -- сказал он, -- давай сходим в кино. А
историю ты мне после доскажешь, после кино.
-- Твои слова для меня закон, о Волька ибн Алеша, --
смиренно отвечал старик. -- Но скажи мне, сделай милость, что
ты подразумеваешь под этим непонятным словом "кино"? Не баня ли
это? Или, может быть, так у вас называется базар, где можно
погулять и побеседовать со своими друзьями и знакомыми?
-- Ну и ну! -- поразился Волька. -- Любой ребенок знает, что
такое кино. Кино -- это... -- Тут он неопределенно поводил р
воздухе рукой и добавил: -- Ну, в общем, придем -- увидишь.
Над кассой кинотеатра "Сатурн" висел плакат: "Детям до
шестнадцати лет вход на вечерние сеансы воспрещен".
-- Что с тобой, о красивейший из красавцев? -- всполошился
Хоттабыч, заметив, что Волька снова помрачнел.
-- А то со мной, что мы опоздали на дневные сеансы! Уже
пускают только с шестнадцати лет... Прямо не знаю, что
делать... Домой идти не хочется...
-- Ты не пойдешь домой! -- вскричал Хоттабыч. -- Не пройдет
и двух мгновений, как нас пропустят, и мы пройдем, окруженные
уважением, которого ты заслуживаешь своими поистине
бесчисленными способностями!.. Только гляну, какие листочки
показывают посетители той суровой женщине, что стоит у входа в
любезное твоему сердцу кино...
"Старый хвастунишка!"-- раздраженно подумал Волька. И вдруг
он обнаружил в правом кулаке два билета.
-- Ну, идем! -- сказал Хоттабыч, которого буквально
распирало от счастья. -- Идем, теперь-то они тебя пропустят.
-- Ты уверен?
-- Так же, как в том, что тебя ожидает великое будущее!
Он подтолкнул Вольку к зеркалу, висевшему неподалеку. Из
зеркала на вольку, оторопело разинув рот, смотрел мальчик с
роскошной русой бородой на пышущем здоровьем веснушчатом лице.

далее >>>