Астрид Линдгрен
Малыш
и Карлсон
Карлсон - первый ученик
В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, косой
дождь барабанил по стёклам и гудел в водосточных трубах. Ровно за
десять минут до их отъезда в квартиру ворвалась фрекен Бок, промокшая
до нитки и злая как собака.
- Наконец-то! - прошептала мама. - Наконец-то! Она целый день прождала
фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала, но фрекен Бок этого не
заметила.
- Я не могла прийти раньше. И в этом виновата Фрида, - хмуро сказала
она.
Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но времени на
это уже не было: у подъезда их ждало такси.
- Главное, заботьтесь о мальчике, - сказала мама со слезами на
глазах. - Надеюсь, с ним ничего не случится за время нашего отсутствия.
- При мне никогда ничего не случается, - заверила фрекен Бок, и
папа сказал, что он в этом не сомневается.
Он был уверен, что дома всё будет в порядке. А потом папа и мама
обняли на прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в лифте...
И Малыш остался один с фрекен Бок.
Она сидела за кухонным столом, большая, грузная, раздражённая,
и приглаживала мокрые волосы своими большими, красными руками. Малыш
робко посмотрел на неё и попытался улыбнуться, чтобы показать своё
дружелюбие. Он помнил, что, когда фрекен Бок в первый раз жила у
них, он боялся её и относился к ней сперва очень плохо. Но теперь
ведь всё было иначе, надо было скорее радоваться тому, что она здесь,
в доме, И хотя встреча фрекен Бок и Карлсона не предвещала ничего
хорошего, Малыш был благодарен домомучительнице за то, что она согласилась
у них пожить. Ведь иначе мама никогда в жизни не разрешила бы ему
остаться, чтобы оберегать Карлсона, это уж точно. Поэтому Малышу
хотелось с самого начала вести себя с фрекен Бок хорошо, и он вежливо
спросил её:
- Как поживает Фрида?
Фрекен Бок не ответила, она только фыркнула. Фрида была сестрой
фрекен Бок. Малыш её в жизни не видел. Зато много о ней слышал.
Даже очень много. От фрекен Бок, которая жила вместе с сестрой Фридой
в квартире на Фрейгатен, но они, видно, не очень-то ладили. Малыш
понял, что фрекен Бок была недовольна сестрой, считала её поведение
нескромным и странным. Всё началось с того, что Фрида выступила
по телевидению с рассказом о привидениях, а фрекен Бок никак не
могла с этим примириться. Правда, потом ей тоже удалось выступить
по телевидению и рассказать всей, Швеции свой рецепт приготовления
соуса. Но всё же этого оказалось недостаточно, чтобы подчинить себе
Фриду: она продолжала вести себя нескромно и странно. Поэтому фрекен
Бок только фыркала в ответ на вопрос Малыша: “Как поживает Фрида?”
- Полагаю, что прекрасно, - всё же ответила домомучительница, когда
отфыркалась. - Завела себе жениха, несчастная.
Малыш толком не знал, что на это надо сказать, но что-то обязательно
надо было сказать, а ведь ему хотелось быть внимательным. Поэтому
он спросил:
- А у вас, фрекен Бок, тоже есть жених?
Но он явно сделал промах, потому что фрекен Бок резко встала и
так при этом двинула стол, что всё на нём задребезжало.
- Слава богу, нет! - сказала она. - Я и не хочу, Не всем же быть
такими кокетками, как Фрида.
Она умолкла и с таким усердием стала мыть посуду, что брызги летели
во все стороны. Но вдруг она о чём-то вспомнила, с тревогой поглядела
на Малыша и спросила:
- Послушай, я надеюсь, что тот невоспитанный
толстый мальчишка, с которым ты в тот раз играл, теперь сюда больше
не ходит?
Фрекен Бок никак не могла взять в толк, что Карлсон, который живёт
на крыше, - красивый, умный, в меру упитанный мужчина в самом расцвете
сил. Она считала, что он - ровесник Малыша, его школьный товарищ,
самый обыкновенный озорник. Что этот озорник почему-то умеет летать,
её не удивляло. Она думала, что такой моторчик можно купить в игрушечном
магазине, были бы только деньги, и всё ворчала по поводу того, что
теперь так балуют детей. “Скоро дело дойдет до того, что дошкольники
станут на Луну летать”, - говорила она. И вот теперь она вспомнила
Карлсона и назвала его “этот невоспитанный, толстый мальчишка”...
Малышу это совсем не понравилось.
- Карлсон вовсе не такой толстый... - начал он, но тут как раз
раздался звонок в дверь.
- О, приехал дядя Юлиус! - сказал Малыш и побежал открывать.
Но в дверях стоял вовсе не дядя Юлиус, а Карлсон. Он был мокрый,
как гусь, под ногами у него уже натекла лужа, а в глазах был немой
упрёк.
- Летать бог весть куда только потому, что кто-то не подумал оставить
окно открытым! - возмущался Карлсон.
- Да ведь ты же сказал, что тебе пора спать! - защищался Малыш,
потому что Карлсон и в самом деле это сказал. - Я, правда, не думал,
что тебя ещё можно ждать сегодня.
- А ты мог всё же не терять надежду, - не унимался Карлсон. - Ты
мог бы подумать: а вдруг он всё же придёт, милый Карлсончик, ой,
как это будет хорошо, да, да, вдруг всё же придёт, потому что захочет
встретиться с домомучительницей. Вот что ты мог бы подумать.
- А ты в самом деле захотел с ней встретиться? - испуганно спросил
Малыш.
- Гей-гоп! - крикнул Карлсон. - Ещё бы!
Малыш прекрасно понимал, что он не сумеет надолго отсрочить встречу
Карлсона с фрекен Бок, но он не был готов к тому, чтобы это произошло
прямо в первый же вечер. Он решил, что поговорит сейчас с Карлсоном,
но Карлсон, словно охотничья собака, напавшая на след, неудержимо
рвался на кухню. Малыш всё же схватил его за рукав.
- Послушай, Карлсон, - сказал он, стараясь придать своему голосу
как можно большую убедительность, - она ведь думает, что ты мой
товарищ по школе, и, по-моему, хорошо, чтобы она и дальше так думала.
Карлсон вдруг застыл, а потом в нём что-то заклокотало, как всякий
раз, когда он приходил в восторг от новой выдумки.
- Она в самом деле верит, что я хожу в школу? - переспросил он,
ликуя. И ринулся на кухню.
Фрекен Бок услышала чьи-то приближающиеся шаги. Она ждала дядю
Юлиуса и была немало удивлена, что пожилой господин так стремительно
скачет по коридору. Исполненная любопытства, глядела она на дверь:
ей казалось, что дядя Юлиус должен быть очень представителен и элегантен.
Когда же дверь с шумом распахнулась, и в кухню ворвался Карлсон,
она вскрикнула, словно увидела змею.
Карлсон не заметил её ужаса. Двумя прыжками он очутился около неё
и с рвением заглянул ей в лицо, выражавшее глубокое неодобрение.
- А ты знаешь, кто у нас в классе первый ученик? - спросил Карлсон.
- Угадай, кто лучше всех умеет считать, и писать, и... Кто вообще
лучше всех?
- Когда входишь в дом, надо здороваться, - сказала фрекен Бок.
- И меня нисколько не интересует, кто у вас первый ученик. Уж во
всяком случае, не ты, это ясно.
- Спасибо за эти слова, - сказал Карлсон и надулся, но со стороны
могло показаться, что он думает. - Уж в арифметике-то я, во всяком
случае, самый сильный, - мрачно сказал он наконец и пожал плечами.
- Пустяки, дело житейское, - добавил он и вдруг весело запрыгал
по кухне. Он вертелся вокруг фрекен Бок и что-то бормотал, и так
постепенно родилось что-то вроде песенки:
Пусть всё кругом
Горит огнём,
А мы с тобой споём.
- Не надо, Карлсон, не надо, - пытался унять его Малыш, но без толку.
Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнём, -
всё увлечённей пел Карлсон. А когда он дошёл до слова “отдохнём”,
раздался выстрел, а вслед за ним - пронзительный крик. Выстрелил
Карлсон из своего пистолетика, а закричала фрекен Бок. Малыш сперва
подумал, что она упала в обморок, потому что она плюхнулась на стул
и долго сидела молча, с закрытыми глазами, но когда Карлсон снова
запел:
Утй, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнём, -
она открыла глаза и сказала зло:
- Ты у меня сейчас таких боссе и бассё получишь, дрянной мальчишка,
что век помнить будешь!
Карлсон на это ничего не ответил, он только подцепил своим пухленьким
указательным пальцем фрекен Бок за подбородок, а потом ткнул в красивую
брошь, приколотую у ворота.
- Красивая вещь, - сказал он. - Где ты её стянула?
- Карлсон, перестань, прошу тебя! - в страхе крикнул Малыш, потому
что он видел, в каком бешенстве была фрекен Бок.
- Ты всякий... всякий стыд потерял, - проговорила она, запинаясь,
с трудом находя слова, а потом закричала: - Убирайся вон! Слышишь?
Я сказала: вон!
- Успокойся! - сказал Карлсон. - Я ведь только спросил, а когда
вежливо задаёшь вопрос, то можно надеяться на такой же вежливый
ответ.
- Вон! - кричала фрекен Бок.
- Во-первых, мне необходимо выяснить одну вещь, - сказал Карлсон.
- Не замечала ли ты, что по утрам у тебя немеет тело? А если замечала,
то не хочешь ли ты, чтобы я тебя полечил?
Фрекен Бок обвела кухню диким взглядом в поисках какого-нибудь
тяжёлого предмета, чтобы швырнуть им в Карлсона, и Карлсон услужливо
подбежал к шкафу, вынул оттуда выбивалку для ковров и сунул её домомучительнице
в руки.
- Гей-гоп! - кричал он, снова бегая по кухне. - Гей-гоп, вот теперь
наконец всё начнётся!
Но фрекен Бок бросила выбивалку в угол. Она ещё помнила, каково
ей пришлось в прошлый раз, когда она гналась за ним с такой вот
выбивалкой в руке, и не хотела испытать это снова.
Малыш боялся, что всё это плохо кончится, и гадал, сколько кругов
Карлсон успеет сделать прежде, чем фрекен Бок сойдём с ума. “Не
так уж много”, - решил Малыш и понял, что главное - как можно быстрее
увести Карлсона из кухни. И когда он в одиннадцатый раз промчался
с гиканьем мимо него, Малыш схватил его за шиворот.
- Карлсон, - взмолился он, - прошу тебя, пойдём ко мне в комнату!
Карлсон пошёл за ним крайне неохотно.
- Прекратить наши упражнения как раз в тот момент, когда мне удалось
наконец вдохнуть в неё жизнь, какая глупость! - ворчал он. - Ещё
несколько минут, и она стала бы такой же бодрой, весёлой и игривой,
как морской лев, в этом нет сомнений!
Первым долгом Карлсон, как всегда, выкопал персиковую косточку,
чтобы посмотреть, насколько она выросла. Малыш тоже подошёл, чтобы
на неё взглянуть, а, оказавшись рядом с Карлсоном, положил ему руку
на плечо и только тогда заметил, что бедняжка Карлсон промок до
нитки - должно быть, он долго летал под проливным дождем.
- Неужели ты не мёрзнешь, на тебе же сухого места нет? - спросил
Малыш.
Карлсон, видно, до сих пор не обращал на это внимания, но он тут
же спохватился.
- Конечно, мёрзну, - сказал он. - Но разве это кого-нибудь беспокоит?
Разве кто-нибудь пальцем шевельнёт, если лучший друг приходит, промокший
до нитки, и у него зуб на зуб не попадает от холода? Разве кто-нибудь
заставит его снять мокрую одежду и наденет пушистый, красивый купальный
халат? Разве кто-нибудь, спрашиваю я, побежит на кухню, и сварит
для него шоколад, и принесёт ему побольше плюшек, и силком уложит
в постель, и споёт ему красивую, печальную колыбельную песнь, чтобы
он скорее заснул?.. Разве кто-нибудь позаботился о друге? - заключил
свою тираду Карлсон и с упрёком посмотрел на Малыша.
- Нет, никто не позаботился, - признался Малыш, и голос его прозвучал
так, что казалось, он вот-вот расплачется.
И Малыш со всех ног кинулся делать всё то, что, по мнению Карлсона,
надо было сделать в этом случае для своего лучшего друга. Труднее
всего было получить у фрекен Бок тёплый шоколад и плюшки для Карлсона,
но у неё уже не было ни сил, ни времени оказывать дальнейшее сопротивление,
потому что она жарила цыплёнка по случаю приезда дяди Юлиуса, который
мог появиться в любую минуту.
- Сам себе сделай горячий шоколад, если хочешь, - сказала она.
И Малыш прекрасно со всем справился. Несколько минут спустя Карлсон
уже сидел в белом купальном халате в постели Малыша, пил обжигающий
шоколад и с аппетитом ел плюшки, а в ванной комнате были развешаны
для просушки его рубашки, штаны, бельё, носки и даже башмаки.
- Вот что, - сказал Карлсон, - прекрасную, печальную колыбельную
можешь не петь, лучше посиди у изголовья моей кровати всю ночь,
не смыкая глаз.
- Всю ночь? - спросил Малыш.
Карлсон не мог ответить. Он как раз засунул в рот целую плюшку
и поэтому только энергично закивал. Бимбо надрывался от лая. Ему
не нравилось, что Карлсон лежал в постели Малыша. Но Малыш взял
Бимбо на руки и прошептал ему на ухо:
- Я ведь могу лечь на диванчик, понимаешь? И твою корзинку мы переставим
туда.
Фрекен Бок гремела чем-то на кухне, и, когда Карлсон это услышал,
он сказал с досадой:
- Она не поверила, что я первый ученик.
- Это неудивительно, - сказал Малыш. Он ведь давно обнаружил, что
Карлсон не умеет толком ни читать, ни писать, ни считать, хотя и
похвастался фрекен Бок, что всё это он отлично умеет!
- Тебе надо упражняться, - сказал Малыш. - Хочешь, я научу тебя
хоть немного сложению?
Карлсон фыркнул, и брызги шоколада обдали всё вокруг.
- А ты хочешь, я научу тебя хоть немного скромности? Неужели ты
думаешь, что я не знаю этого слу... сла... Как это называется?
Впрочем, времени для упражнений в устном счёте у них всё равно
не оказалось, потому что именно в этот момент раздался долгий звонок
в дверь. Малыш сообразил, что это может быть только дядя Юлиус,
и со всех ног кинулся открывать. Ему очень хотелось встретить дядю
Юлиуса одному - он считал, что Карлсон может спокойно полежать это
время в постели. Но Карлсон так не считал. Он уже стоял за спиной
Малыша, и полы купального халата путались у него в ногах.
Малыш настежь распахнул дверь, и на пороге действительно стоял
дядя Юлиус. В обеих руках он держал по чемодану.
- Добро пожаловать, дядя Юлиус... - начал Малыш, но окончить ему
так и не удалось, потому что раздался оглушительный выстрел и дядя
Юлиус как подкошенный повалился на пол.
- Карлсон! - в отчаянии прошептал Малыш. Как он жалел теперь, что
подарил Карлсону этот пистолетик! - Зачем ты это сделал?
- Это был салют! - воскликнул Карлсон. - Когда приезжают почётные
гости, ну, всякие там президенты или короли, их всегда встречают
салютом.
Малыш чувствовал себя до того несчастным, что готов был заплакать.
Бимбо дико лаял, а фрекен Бок, которая тоже, услышав выстрел, прибежала,
всплеснула руками и принялась охать и причитать над бедным дядей
Юлиусом, который лежал неподвижно на коврике у входной двери, словно
поваленная сосна в лесу. Только Карлсон оставался по-прежнему невозмутим.
- Спокойствие, только спокойствие, - сказал он. - Сейчас мы его
взбодрим.
Он взял лейку, из которой мама Малыша поливала цветы, и стал из
неё поливать дядю Юлиуса. Это действительно помогло, дядя Юлиус
медленно открыл глаза.
- Всё дождь и дождь, - пробормотал он ещё в полузабытьи. Но когда
увидел склонённые над ним встревоженные лица, он совсем очнулся.
- А что... что, собственно, было? - спросил он в полном недоумении.
- Был дан салют, - объяснил Карлсон, - хотя для многих лиц церемония
салюта теперь сочетается с таким вот душем.
А фрекен Бок занялась тем временем дядей Юлиусом. Она насухо вытерла
его полотенцем и повела в комнату, где он будет жить. Оттуда доносился
её голос: она объясняла дяде Юлиусу, что этот толстый мальчишка
- школьный товарищ Малыша и что всякий раз он придумывает бог знает
какие дикие шалости.
- Карлсон! - сказал Малыш. - Обещай, что ты никогда больше не будешь
устраивать салютов.
- Можете не беспокоиться, - угрюмо буркнул Карлсон. - Приходишь
специально для того, чтобы помочь торжественно и празднично встретить
гостей, и никто тебя за это не благодарит, никто не целует в обе
щеки и не кричит в восторге, что ты - самый весёлый в мире парень.
Никто! Все вы слабаки, только и норовите в обморок падать! Плаксы...
Вот вы кто!
Малыш ему не ответил. Он стоял и слушал, как дядя Юлиус ворчит
в своей комнате. И матрац был жёсток, и кровать коротка, и одеяло
слишком тонкое... Одним словом, сразу стало заметно, что дядя Юлиус
появился в доме.
- Он никогда ничем не бывает доволен, - сказал Малыш Карлсону.
- Вот разве что самим собой.
- Да я его в два счёта от этого отучу, - сказал Карлсон, - ты только
попроси меня как следует.
Но Малыш попросил Карлсона как следует только об одном: оставить
дядю Юлиуса в покое.
|